Храм Знамения Пресвятой Богородицы в Дубровицах, пожалуй, одна из самых запоминающихся церквей Подмосковья. Выделяется она, прежде всего, своим внешним видом — совершенно нехарактерным для православных храмов. Картинки с этой церковью мы встречали не раз, но увидели ее своими глазами всего несколько месяцев назад, когда отправились посмотреть две усадьбы в Подольском районе Московской области — «Дубровицы» и «Ивановское». О них и пойдет сегодня речь в нашем репортаже. Первое упоминание об усадьбе «Дубровицы» относится к 1627 году, когда ей владел боярин И.В. Морозов. После его смерти владелицей поместья стала его дочь Ксения, которая вышла замуж за Ивана Андреевича Голицына. В 1690 году Борис Алексеевич Голицын и Петр Первый заложили первый камень в строительство Знаменской церкви. В наши дни большинство туристов приезжают в усадьбу «Дубровицы», чтобы увидеть в первую очередь храм Знамения Богородицы, а уж потом усадебный дом и парк.
История церкви Знамения Пресвятой Богородицы в Дубровицах
Петр I не только участвовал в закладке храма, но и часто приезжал в Дубровицы, чтобы давать свои наставления по убранству. Строительство церкви завершилось в 1697 году, но освящена она была позже, в 1704 году. Дело в том, что Патриарх Адриан не дал разрешения на освящение церкви, так как, по его мнению, она была очень похожа на католические храмы.
В 1700 году патриарх скончался и его место занял Стефан Яворский, который не увидел в Знаменской церкви ничего католического. Но возникла другая проблема — Петр Первый не мог приехать в Дубровицы до осени 1703 года, и в итоге храм был освящен лишь в феврале 1704 года, то есть через 7 лет после окончания строительства.
Внешний облик храма Знамения Пресвятой Богородицы поражает скульптурными композициями — подобную церковь ожидаешь встретить скорее в Дрездене, чем в ближнем Подмосковье.
До того как в Дубровицах появилась Знаменская церковь, на этом же месте находился деревянный храм Ильи Пророка, который в 1690 году был перенесен в деревню Лемешево. На месте престола храма Пророка Ильи был установлен камень, но в XX веке он был потерян и воссоздан лишь в 2004 году.
До 1932 года рядом с храмом Знамения находилась колокольня, но в советские времена ее постигла участь многих православных церквей — она была уничтожена. До наших дней сохранилось очень мало изображений колокольни.
Справа от церкви Знамения находится смотровая площадка и уже традиционный для всех усадеб мост с «любовными» замками. За площадкой, рядом с Певческим полем, можно увидеть камень Марины Цветаевой, хотя сама великая поэтесса никогда здесь не была.
Персоналии
Граф Арсений Андреевич Закревский
Граф А.А. Закревский, 1785—1865, сын тверского дворянина поручика Андрея Ивановича, родился 15 Сентября 1785 г.; воспитывался в Гродненском кадетском корпусе и 19-и лет выпущен прапорщиком в Архангелогородецкий полк; участвовал, в кампаниях 1805—1807 гг., где заслужил ряд отличий и назначен адъютантом к молодому гр. Каменскому, которому спас жизнь при Аустерлице. В Молдавии, при штурме Рущука, был контужен в руку и ногу, а за сражение при Батине получил орд. св. Георгия 4-й ст. По смерти Каменского, назначен директором канцелярии военного министра. Участвовал в Отечественной войне и за Бородино получил св. Владимира 5-й ст.; 5 декабря пожалован в флигель-адъютанты; за кампании 1815 и 1811 гг. произведен в генерал-майоры и пожалован 8 октября 1815 г. в генерал-адъютанты. Из дежурных генералов 30 августа 1825 г. назначен финляндским генерал-губернатором. Император Николай I назначил его членом верховного суда над декабристами, а 19 апреля 1828 г. министром Внутренних дел, с оставлением финляндским генерал-губернатором. 5 Августа 1850 г. возведен в графское достоинство В. Кн. Финляндского. При появлении холеры, послан с громадными полномочиями для борьбы с нею, но меры эти не остановили страшной «холеры-морбус», а крайнее самовластие графа вызвало неудовольствие Государя. 19 ноября 1851 г. Закревский оставил службу и 17 лет оставался не у дел. 6 Мая 1818 г. граф был назначен вновь генерал — адъютантом и московским военным генерал-губернатором. После князя Щербатова Москву нужно было подтянуть в виду призраков революции и замеченного шатания умов… «и ракетою конгревской на уснувший город пал пресловутый граф Закревский»; не менее пресловутый князь Меншиков говорил тогда, что стала Москва «не только святой, но и великомученицей». В следующем году Закревский назначен членом Государственного Совета и получил Андреевскую звезду, а Александр II в день коронации пожаловал ему свой портрет при милостивом рескрипте. Увольнение Закревского 16 Апреля 1859 г. было полной неожиданностью и последовало за то, что его единственная, балованная дочь гр. Лидия Нессельроде от живого мужа, с ведома отца, была повенчана с кн. Друцким — Соколинским и уехала за границу с паспортом, незаконно данным генерал — губернатором. Граф донес Государю только тогда, когда это перестало быть секретом. После оставления поста генерал -губернатора, Закревский жил большею частью в Италш и умер во Флоренции 11 Января 1865 г.; погребен в своем имении, «Galеrеto», близ Флоренции. Получив caмoe скудное образование, без всякой протекции, Закревский всем был обязан только себе и часто с гордостью говорил о своем «прямом пути» и о «чистоте своих намерений». А. Н. Ермолов, гр. Киселев, братья Булгаковы, гр. Воронцов были его друзьями и признавали за ним выдающиеся способности и безукоризненную честность; они даже находили у него отзывчивое сердце и добрую душу, для большинства, впрочем, где-то глубоко скрытые под ледяной оболочкой; даже недоброжелатели считали его человеком далеко незаурядным. Чуждый каких-либо либеральных тенденций, он своим здравым рассудком ясно видел недостатки окружающей его действительности, и ему нельзя отказать в понимании политических событий; особенно отрицательно он относился к деятсльности Аракчеева, которого называл «чумой», «змеемт» и «единственным государственным злодеем». Но высокомерие, резкость и недоступность сближали его самого с этим ненавистным временщиком, и он мало кем был любим, хотя сам этого не замечал. В Москве, куда он явился уже на закате своих дней, Закревский уверял, что ему «нужно было быть суровым по виду», и был серьёзно убежден, что править столицей только «патриархально», в её духе, являясь защитником правых и грозой для всякого зла; однако, благодаря тяжелой опеке над обывателями, административному произволу и системе шпионства, для большинства Закревский являлся капризным и подозрительным деспотом, ставившим свою волю вне закона, при том еще доступным стороннему влиянию, начиная с легкомысленной его дочери и кончая его камердинером, знаменнтым Матвеем. Человек непреклонной воли и железного характера, грозный граф, перед которым все трепетало, пасовал пред натиском своих домашних и являлся беспомощно слабым пред капризами своей любимой, доброй, но причудливой жены, гр. Аграфены Федоровны, причинявшей ему не мало огорчений, как человеку и супругу.
(Портрет гр. А.А. Закревского. 1820 г. И. Сергиев (И. Сергеев?))
Графиня Аграфена Федоровна Закревская
1. Графиня А.Ф. Закревская, 1800—1879, дочь гр. Федора Андреевича Толстого, женатого на Степаниде Алексеевне Дурасовой, внучке богача Мясникова. Единственный ребенок в семье, любимица бабушки-староверки, «Грушенька» была избалована чудаком отцом, способным «дать пример всяким глупостям», и сама безумно любила мать, вышедшую из среды полной темноты и суеверий. Среди полного безделья прошло её детство; красавицей девушкой она порхала по балам с молодившимся отцом. Страстная любительница французских романов, за которыми проводила все свободное время, она в минуты огорчений крестилась по-раскольничьи «двумя перстами». Раздвоение воли сделало ее неуравновешенной: безгранично добрая, на вид капризная, «ветреная хохотушка», она, «раба томительной мечты», страдала «в тоске душевной пустоты», и её «судорожное веселье» быстро переходило в истерические рыдания. «Как Магдалина, плачешь ты, и, как русалка, ты хохочешь»! писал о ней Баратынский. 27 Сентября 1818 г. она вышла замуж за 35-летнего сухого педанта Закревского и не внесла в его дом «спокойствия и благополучия». Через 5 лет , увлекаемая «своей тоскливою мечтой», уехала за границу лечиться, и не ждали её возвращения. «Я слышал», писал Булгаков, «что на бале во Флоренции Кобургский объявил, что не может ехать с ней в Ливорно; она упала в обморок и имела обычный припадок»; но прошло несколько дней, и она вернулась: «Ты можешь себе представить радость Закревскаго: А. Ф. свежа, как розан, несколько подобрела, очень весела и довольна, что здесь. Такая же ветреница, говорить о 10 предметах в одно время»… В Финляндии она дарила благосклонностью молодых людей, состоявших при муже, но особенным её благоволением пользовался гр. Армфельд . 18 июля 1820 г. родилась её единственная дочь Лидия. Увлечения её продолжались и были так же часты, как быстры её разочарования; своим «наперсником» она сделала Пушкина, и он, «сгорая пламенем любви, потупя голову, ревниво» слушал её «признания» и писал: «Но прекрати твои рассказы; таи, таи свои мечты: боюсь их пламенной заразы, боюсь узнать, что знала ты!» Поэт завидовал счастливцу, «при ком любовью млеешь явно, чьи взоры властвуют тобой», а этим «счастливцем» (в 1828 г.) был другой поэт, Баратынский; очарованный её обаятельной красотой, попавший в её «волшебные сети», он воспевал безумный хохот своей «русалки»:
Как много ты, в немного дней прожить, прочувствовать успела! В мятежном пламени страстей, как страстно ты перегорела!
2. Прошло 20 лет, в Москве, по прежнему злоязычие оплетало ее; она и здесь собирала около себя молодых людей, обязанных её покровительству служебными успехами у графа, ей приписывали самые рискованные приключения, она «ничем не стеснялась». Москва веселилась на балах и спектаклях у неё на даче (Студенец ) и в Ивановском, Подольского уезда, но её вечера в Москве не имели успеха: «строгие московские дамы уклонялись от её общества», что ее, впрочем, мало огорчало: она всегда „любила только общество мужчин и не умела разговаривать с дамами». «Деликатная с низшими, ласковая со всеми, дорого ценя всякую услугу, она не умела отказывать в просьбах и не могла видеть слез; преобладающей чертой её характера была доброта, доходившая до слабости». Она щедро благотворила, но без разбора, всем хотела помочь, но часто в ущерб справедливости; она была как нельзя более на месте рядом с недоступным и грозным графом и многих спасала; даже гонимые в то время старообрядцы, благодаря ей, находили в Закревском заступника пред самим Филаретом. По смерти мужа, Закревская жила летом в Ливорно, а остальное время года во Флоренции, где и умерла зимой 1879 года. Погребена в усыпальнице рядом с мужем. Не глупая от природы, подчинявшая своей слабой воле людей выдающегося ума и твердого характера, Закревская имела крупные недостатки, искупавшиеся высокими качествами её сердца. Пушкин несколькими изящными штрихами удачно набросал её «портрет»:
С своей пылающей душой, с своими бурными страстями, О, жены Севера, меж вами она является порой, И мимо всех условий света стремится до утраты сил ,— Как беззаконная комета в кругу расчисленных светил.
(1. Портрет гр. А.Ф. Закревской. 1810-е гг. Неизвестный художник; 2. С миниатюры, принадлежащей графу Д. И. Толстому, в Петербурге)
История усадьбы Дубровицы
Усадебный дом в Дубровицах был построен в середине XVII века, но в те времена он был двухэтажным. В 1919 году в здании усадьбы располагался музей дворянского быта, но в 1927 году его закрыли, экспонаты были вывезены в Москву, Серпухов и Царицыно, а само здание передано детскому дому. В 1932 году в усадьбе разместился сельскохозяйственный техникум.
В 1961 году хозяева снова сменились, и здание занял Всесоюзный Научно-Исследовательский Институт Животноводства. Спустя 4 года по неустановленной причине усадебный дом сгорел, но восстановительные работы, проведенные в 1966-1970 годах, вернули усадьбе прежний облик. В 2003 году начался новый этап реставрации, которая продолжается и сегодня.
Рядом с усадебным домом располагается красивый липовый парк и Конный двор. Усадьба «Дубровицы» — одно из самых популярных мест для регистрации брака, ведь на ее территории располагается Подольский районный отдел ЗАГС. Так что если Вы хотите провести свадебную церемонию по-царски, добро пожаловать в Дубровицы!
